Президент Центра глобальных интересов Николай Злобин, живущий и в США, и в России, в интервью «Новой» предположил, какие еще санкции могут ждать Россию и почему Крым станет точкой отсчета нового курса в российско-американских отношениях.
 

— На этой неделе США и Евросоюз уже опубликовали список чиновников, к которым будут применены санкции. Как вы думаете, может ли этот список расшириться и какие еще санкции могут быть введены?

— Я бы вообще не называл это санкциями, это первый маленький шажок. Думаю, для американцев прежняя политика отношений с Россией или исчерпала себя, или показала себя как не вполне адекватная.

Эти списки — первые проявления новой политики. Вопрос не в том, что Америка не хочет пускать на свою территорию каких-то конкретных людей — счетов и собственности у них и так здесь нет. Америка в принципе поворачивается в другую сторону и поворачивается надолго. Просто надо было с чего-то начинать: от Обамы требуют мгновенной реакции. Это демонстрация серьезности намерений Европы и США: список гораздо жестче, чем «список Магнитского», — тут и вице-премьер, и сенаторы, и депутаты, и сотрудники администрации президента — ближайший круг Путина. Это такое заявление — «иду на вы».

— К чему это может привести?

— Все зависит от того, как будет развиваться ситуация. Америка готова, наступив на горло собственной песне, начать серьезно менять свое отношение к России. Но эффект проявится не сейчас — года через два. В первую очередь я говорю о сокращении инвестиций.

Правда, тут надо иметь в виду, что в США бизнес не является послушным инструментом в руках правительства. И бизнес будет оспаривать экономические санкции в отношении России, поскольку ему довольно сложно указать, что и куда вкладывать. Когда мы говорим о большом государственном долге США, нужно помнить, что его значительная доля — долг перед собственным бизнесом. И политики вынуждены это учитывать.

С другой стороны, в ноябре Америку ждут промежуточные выборы в конгресс. Тогда Обама может потерять часть мест в Палате представителей — их займут республиканцы. Это может изменить риторику в отношении России, ужесточить ее. Вообще России повезло, что сейчас президент именно Обама. Его здесь многие критикуют за относительную мягкость в отношении России.

— Когда вы говорите, что все зависит от развития ситуации, какие сценарии вы рассматриваете? И какие сценарии принимают во внимание в США? Есть ли опасение, что Россия пойдет дальше в юго-восточную Украину?

— Такой сценарий рассматривается, но не считается основным. Большинство полагают, что Россия остановится в Крыму. Многие американцы признают, что есть некая историческая справедливость в возвращении Крыма России. К другим же частям Украины это неприменимо.

Вообще в вопросах внешней политики США — реалисты. Де-юре они не признали и не признают Крым как часть России. Но де-факто это не будет играть серьезной роли. США также не признавали вхождение Прибалтики в СССР, но при этом имели дело с Москвой.

А впереди майские выборы в Украине — они тоже могут стать предметом торга между Россией и Западом.

Если Россия двинется дальше, шансов на компромисс гораздо меньше. Это будет означать в первую очередь серьезный пересмотр европейских границ, что вызовет у Западной Европы полное неприятие.

Аргумент по поводу защиты прав соотечественников, конечно, устарел. Потому что для этого не обязательно аннексировать часть страны — есть другие механизмы. Особенно это понимает Евросоюз: там есть многонациональные государства. Но страны — члены Евросоюза несут друг перед другом взаимную ответственность за своих граждан.

И потом, русские в большом количестве проживают не только в Украине. Они есть и в Германии, и в Израиле.

Беда в том, что Россия сейчас создала опасный прецедент — в том числе для внутреннего развития. В России много этнических меньшинств, которые хотели бы отделиться.

— К слову, о прецедентах: один из главных аргументов Путина — отсылки к конфликту в Косово. Насколько можно сравнивать Косово и Крым?

— В Косово шла долгая война, конфликт решался много лет, а не три недели. Но с точки зрения права сравнивать эти ситуации можно. Другое дело, что именно Россия особо активно критиковала другие страны за признание Косово. А сейчас получается, что мы фактически признаем Косово — берем свои слова обратно и говорим, что были неправы.

— Насколько это опасно для всей системы международного права?

— Международное право, как любое право, — это джентльменское соглашение. Оно показывает, как надо действовать, и выполняется, если есть возможность его выполнять. Нужно понимать, что оно очень условно: система, выстроенная во времена холодной войны, сейчас неадекватно отражает ситуацию, не может справиться с проблемами — Совет безопасности давно недееспособен, ООН не способна решить ни один кризис.

Поэтому такие конфликты, как Сирия, или Косово, или Крым, решаются грубыми и небезопасными методами — участники действуют экспромтом. Нам нужно создавать новые организации, вырабатывать новые правила.

— По поводу организаций — сейчас можно уже, наверное, уверенно предположить, что саммит «Большой восьмерки» пройдет без участия России? Это плохо — для России и для самой «восьмерки»?

— Как считали остальные участники G8, Россия еще не доросла до их уровня: ее пригласили, чтобы она развивалась в правильном направлении. Теперь выяснилось, что в правильном направлении она не развивается: вообще, последние два года Путин упорно повторял, что Россия — не часть Европы.

Россия — все-таки влиятельная страна. Без нее «восьмерке» существовать будет легче, но ее влияние в мире уменьшится.

— Давайте вернемся к санкциям. Вы говорите, эти списки чиновников — первые шаги. А возможны другие санкции? Вот, например, то, чего многие боятся: могут ли быть визовые ограничения не только для чиновников, но и для «обычных» граждан?

— В принципе, это возможно. Зависит от того, насколько, по мнению Вашингтона, это будет иметь воздействие на внутреннюю ситуацию в России. Туристические визы вряд ли кто-то захочет отменять, особенно в Западной Европе. Есть, например, страны Балтии, где многие россияне стали покупать себе жилье. Есть другие туристические маршруты. Эти страны, конечно, будут противиться ограничениям.

Проблемы с роумингом для российских телефонных компаний. Или, например, ограничение поставок определенных запчастей — для тех же мобильных телефонов или компьютеров. Ограничение рейсов для российских авиакомпаний.

Вариантов много, но думаю, всерьез об этом пока речь не идет. Большинство считает, что российское руководство прислушивается только к интересам своей элиты — значит, нужно в первую очередь давить на них. С другой стороны, в глазах Запада Путин все чаще ведет себя как популист. И если лишить людей поездок в Европу или иностранных переводов — они начнут возмущаться своим руководством, и Путин вынужден будет пойти на некоторые уступки. Такая точка зрения тоже есть.

— А что будет с энергетической сферой?

— Больше половины доходов страны — от энергетики. Конечно, сокращение экспорта ударит по населению. Запад, консолидировавшись, может опустить цены на нефть. К тому же Запад может закрыть доступ к технологиям, которые Россия использует.

С другой стороны, Западу выгодно участвовать в добыче российской нефти и российского газа. Россия — единственная из нефтедобывающих стран, где возможно иностранное участие. Но сейчас может возникнуть расклад, при котором Иран заместит Россию. Он давно рвется на эту роль. Это, конечно, вопрос не ближайших недель, а далекой перспективы. Но если произойдет полная перестройка американской политики в отношении России, такой исход возможен.

— Это все меры реагирования или черты новой политики в отношении России?

— Это меры, и еще не факт, что их будут использовать. Главное изменение — то, как начинают воспринимать Россию. По данным одного из недавних социологических опросов, более половины американцев считают, что со стороны России исходит угроза. Это впервые с конца холодной войны. Нет больше образа партнера.

Конечно, какие-то отношения останутся, но они могут свестись к урегулированию конкретных проблем вроде Сирии или международного терроризма. По всем остальным вопросам Россия будет выключена из политики, начнется сокращение образовательных и культурных программ.

Источник: novayagazeta.ru