Сила государства на международной арене измеряется главным образом двумя критериями. Первый – способность убеждать, то есть умение добиться от других государств действий сообразно политике, претворяемой в жизнь, для реализации собственных интересов.
При этом желательно, чтобы эта способность была основана на согласии, хотя это и не абсолютное правило. Второй индикатор – устрашение. Если государство способно предотвратить нападение или его угрозу со стороны других государств, то оно считается сильным на региональном или глобальном уровне - в зависимости от сферы его влияния.
Два индикатора силы находятся на более высокой или низкой отметке исходя из уровня развития характерных свойств государства, которые принято называть «элементами национальной мощи». Наряду с развитием геополитической и стратегической сфер начиная с конца XIX века, ускоренные темпы набрали исследования, связанные с поиском ответа на вопрос: как и с помощью каких переменных определить понятие «национальной мощи»? Как только стала выкристаллизовываться самостоятельная научная дисциплина «Международные отношения», особенно в период после первой мировой войны, одним из приоритетных направлений новой дисциплины стало совершенствование методов научного измерения могущества и достижений государств. В результате разработок деятелей науки, экспертов и имеющих отношение к стратегическим исследованиям ученых, срок проведения которых достигал почти 90 лет, по вопросу международных отношений было достигнуто единое мнение: нельзя говорить об одном понятии «национальная мощь». В зависимости от используемого подхода к анализу международных отношений вкладываемый в категорию «сила» смысл изменяется.
При рассмотрении данного понятия в общих чертах можно предположить, что в «оценке» национальной мощи на первый план выходит военная сила. Но ошибочно полагать, что «государство с самой большой армией – самое сильное государство в мире». Наличие большой армии не всегда предполагает способность государства добиваться желаемого на международной арене. Период первой и второй мировых войн, а также «холодной» войны, насыщен примерами стран, которые, несмотря на сильные армии, были вынуждены принимать навязываемые другими государствами методы политики. С другой стороны, полностью выводить за рамки анализа военную силу и уделять внимание только таким экономическим показателям, как ВВП, интенсивность роста или объем внешней торговли, – значит упрощать оценку понятия «сила». Хотя авторами теории, развивающей понятие «мягкая сила», никогда не вытеснялось понятие «военная сила», некоторые теоретики стремятся осмыслить категорию «мягкая сила» из научной литературы и адаптировать ее к собственным локальным теориям, причем зачастую ошибочно полагают, что в международных отношениях свойство «жесткой силы» не имеет значения. Между тем, опираясь исключительно на экономическую силу, невозможно достижение государством соответствующих целей на региональном и глобальном уровне.
Недавно введенное понятие «моральная сила» связано с «оказанием влияния социокультурной системы и политической динамики государства на трансформационные процессы других стран». При этом государство, обладающее «моральной силой», отличает особое свойство, которое связано с возможностью предотвращать кризисы или осуществлять вмешательство в зоны напряженности, что напрямую связано с наличием военной силы. Если государство сочтет необходимым, то, «глазом не моргнув», использует свою военную силу, что отвечает требованиям принципа «экспортирования моральных ценностей». Если не использует, то при сохранении нынешней формы наших отношений с южными соседями преобразующая сила, спустя какое-то время, примет решение, исходя из сценария развития событий, и, по крайней мере, сможет реализовать собственную цель – уничтожить угрозы, направленные против себя. Существует множество стран, которые в стремлении преобразовать политические и экономические системы других стран в силу недальновидности, стратегических ошибок, экономического и военного дефицита, были вынуждены смириться с совсем не желаемыми результатами.
Таким образом, насколько ошибочно сводить понятие мощи государства только к военной силе, настолько неверно, не принимая во внимание военную силу, преследуя цель изменить функцию армии во внутриполитическом балансе, уводить на второй план военную силу во внешней политике. Президент США Теодор Рузвельт обобщал внешнеполитическую стратегию страны одним предложением: «Говори мягко и неси большую дубинку». Для государств, проповедующих наличие «мягкой силы», невозможно по мере необходимости быть или дубинками, которые способны «склонить головы наглецов» в регионе, или «мягкой силой»…
