Ближний Восток стоит на пороховой бочке, готовой взорваться в любой момент
Макросдвиги в мировой экономике и политике, внутреннее развитие большого Ближнего Востока, действия или бездействие старых великих держав делают дальнейшее погружение региона в конфликты практически неизбежным.
Меня немного удивляет, что в прессе обращается столь мало внимания на растущую на глазах вероятность развязывания большой войны или серии войн на Ближнем Востоке. Наблюдатели и аналитики вслед за западными СМИ, из которых они преимущественно черпают информацию, обсуждают один кризис за другим, не пытаясь увязать их в единую картину.
На войну указывают многие факторы из макрогеополитики и макрогеоэкономики. Это в первую очередь беспрецедентно быстрое перераспределение сил в пользу новых лидеров, особенно азиатских.
Новые лидеры
Произошла и двойная энергетическая революция — массированный сдвиг сил и богатства в энергетической сфере, еще более усугубивший общую тенденцию. В 1990-е гг., празднуя победу в холодной войне, Запад проспал переход подавляющей части мировых энергоресурсов из-под контроля его транснациональных корпораций к добывающим странам и их компаниям. А в 2000-е гг. подъем новых индустриальных стран взвинтил цены на энергоресурсы — и мировой ВНП огромными потоками хлынул к добывающим странам, в том числе и к России. Ко второй половине 2000-х гг. только страны ОПЕК стали получать около триллиона долларов в год: в разы больше, чем десятилетием раньше.
Идет прогрессирующее разложение институтов наднационального политического и экономического управления: ООН, МВФ и другие слабеют. В пародию на мировое правительство превратилась G8 и, как все более очевидно, превращается G20. БРИКСы и ШОСы компенсировать их слабость не спешат.
На глазах происходит ренационализация международных отношений. Не органы наднационального управления, не ТНК, не негосударственные организации, как предсказывалось ранее, а суверенные государства снова выходят вперед. Но и их возможности ослаблены экономической и информационной глобализацией, и они не могут заполнить вакуум управляемости.
Происходит, кажется, что-то совсем странное — реидеологизация мировой политики. Временно проигрывающий в соревновании с «новыми» Запад не только активировал прозелитизм демократии, но и стал подкреплять его силой оружия. Реидеологизация идет и по религиозным разделительным линиям. Особенно в мусульманском мире. И между ним и другими культурами и цивилизациями.
Вся эта картина многократно усугубляется идейной неразберихой. Старые державы и их интеллектуалы не могут или не хотят объяснять происходящее; новые — пока не готовы или тоже не могут. Дискуссия о состоянии мировой экономики и политики содержит необычно много благоглупостей, недосказанностей или откровенной лжи.
Добавьте к этому системный кризис, в который предсказуемо впал Евросоюз, резкое падение акций США после двух военно-политических поражений и выявившихся из-за мирового кризиса слабостей их экономической модели (все равно пока самой сильной)… И картина становится почти однозначной.
Новый конфликт неизбежен
Налицо все, даже излишнее количество предпосылок для прогноза возможности новой мировой войны. И она, почти уверен, была бы развязана, если бы не мистический ужас, который внушают сохранившиеся гигантские ядерные потенциалы России и США и меньшие, но все равно страшные арсеналы других стран.
Но если мировая война почти исключена, то на расширенном Ближнем Востоке, в зоне от индо-пакистанской границы до Магриба, вероятность крупной войны или серии войн зримо растет. Она начинает казаться неизбежной. К этому толкают названные выше и неперечисленные макропредпосылки. Но более чем достаточно и только региональных. В Пакистане, проигрывающем в конкуренции с Индией, уже всерьез опасаются, что в случае еще одной провокации (типа атаки на отель в Мумбае) Дели вынужден будет ответить. Чем Исламабаду можно будет предотвратить военное поражение, помимо использования ядерного оружия, неясно. Ползущий к ядерному статусу Иран, резко усилившийся благодаря шиитизации и ослаблению бывшего соперника — Ирака, пугает традиционных соперников в суннитских королевствах Персидского залива. В Израиле, несмотря на мощный ядерный потенциал и вооруженные силы, нарастают настроения, близкие к паническим, которые только усиливаются «арабской весной» и начавшейся серией падений неприятных, но относительно стабильных режимов, с которыми можно было договориться. Они один за другим заменяются на менее стабильные, более уязвимые в отношении демоса, настроений толпы. А значит — антиизраильских настроений.
Пока Израиль удерживается от нанесения удара по ядерным объектам Ирана, понимая, что пользы будет не много, зато вероятность взрыва во всем регионе увеличится в разы. У Ирана есть значительные возможности для дестабилизации и так уже нестабильного региона. Удерживает Израиль и Вашингтон, не желающий перед президентскими выборами оказаться втянутым еще в одну войну, проиграв до этого две. Теоретически удар Израиля можно было бы предотвратить, если бы Тегеран согласился остановиться на ядерном пороге. Но внешний мир близоруко не предложил никаких гарантий, кроме санкций. А в самом Иране нарастают противоречия внутри правящей элиты. И, похоже, часть ее провоцирует удар, чтобы консолидировать страну перед внешней угрозой.
Но и для умеренной и осторожной части израильтян есть предел. Когда они придут ко мнению, что регион погружается в пучину войн и дестабилизации, удар по противнику, даже только для временного его ослабления, будет выглядеть лучшим выходом из худшей ситуации.
Уязвимость Ближнего Востока
Между тем насосавшиеся нефтяных денег за последнее десятилетие фундаменталистские суннитские королевства Персидского залива начали предсказуемо пытаться перевести накопленную финансовую мощь в политическое влияние и развернули наступление на светские и (или) шиитские государства Ближнего Востока. И главное — на Иран. Усиливающийся, несмотря на санкции, и способный усилиться качественно в случае ядернизации.
А эти светские государства крайне уязвимы из-за неравенства, полуголодного существования масс, тотальной коррупции. Именно катарские и саудовские деньги и катарская «Аль-Джазира», а не прославлявшиеся социальные сети, которых у арабов почти не было, стояли за бунтами «арабской весны».
Достаточно очевидно, что суннитские нефтедоллары и желание подорвать светского, тяготеющего к шиитам и союзного Ирану Асада во многом стоят за вооруженным восстанием в Сирии. Хотя там достаточно и внутренних причин для недовольства.
К общей картинке добавляется Афганистан, который из-за очередной проигранной внешними силами войны станет еще более опасным экспортером нестабильности. Если не удастся стравить племена и кланы, чтобы они занимались друг другом, а не проецировали проблемы вовне. Пока я такой готовности не вижу. Натовцы, твердя о демократичном и стабильном Афганистане, пытаются бежать сломя голову. Китай осторожничает и больше всего опасается того, что американцы оставят военную инфраструктуру. Иран будет делать все, чтобы ослабить Запад. Может быть, лидером новой политики в отношении Афганистана выступит Россия? Но захочет ли и сможет ли?
И тут мы подходим к еще одному фактору, усиливающему вероятность развязывания большой войны или серии конфликтов на большом Ближнем Востоке, — к роли Запада. Я далек от того, чтобы видеть его руку за «арабскими революциями». Тем более что ни в Египте, ни в Тунисе ее не видно. Их результаты просто присваиваются западными политиками, пытающимися компенсировать свое геополитическое ослабление.
Но местами Запад действительно играет негативную роль. Вхождение в системный кризис объективно толкает к поиску отвлекающих тактических маневров за рубежом. Европейские политические и интеллектуальные элиты, проигрывая нынешний виток международной конкуренции, бросились еще более яростно защищать продвижение демократии. Даже если оно работает против их среднесрочных интересов. Российские читатели этой статьи, возможно, помнят лозунг «больше социализма» времен Горбачева.
Впрочем, демократия не гибнет. Наоборот, она находится на подъеме. Народы и люди благодаря информационной открытости имеют беспрецедентную и увеличивающуюся свободу. Просто подъем демократии больше не совпадает, как ожидалось, с усилением позиций колыбели современной демократии — Европы и США.
У либеральных элит вызывают естественное возмущение массовые нарушения прав человека в арабских странах, Иране. Но дальше начинаются менее простительные мотивы. Война в Ливии, при всех возмущениях каддафиевскими безобразиями, была классической «маленькой победоносной войной», по крайней мере, для тогдашнего Парижа и Лондона. Правда, ставка не сработала.«Победа» над Каддафи, которой очень гордились, забылась мгновенно под волнами экономического кризиса. Теперь о стране, разваливающейся в муках вялотекущей гражданской войны и распространяющей нестабильность, предпочитают не вспоминать.
За давлением на Асада, помимо идеологических и гуманитарных чувств и соображений, абсолютно очевидно то же желание «маленькой победоносной войны». И еще более — стремление ослабить Сирию, союзника Ирана.
Если в прошлые десятилетия Запад непоследовательно, но пытался быть в регионе стабилизирующей силой, то теперь он такую роль играть не может и не хочет. Подспудно, вопреки собственной заявленной политике, многие пытаются свалить на внешние факторы неспособность справиться с кризисом.
Такие силы видны и в России среди элит, не готовых к назревшей «смене вех». Чтобы предотвратить эту смену, стараются найти в том числе и несуществующую внешнюю угрозу. Или не противодействовать ее созданию с юга. Тем более что и возможностей противодействовать особых нет.
России угрожают потерей позиций на Ближнем Востоке и одновременно зазывно твердят об обратном: что только от нее зависит, как пойдут дела в Сирии, подталкивают к вмешательству. Не буду давать непрошеных советов по поводу того, надо или не надо спасать Асада и его окружение, если он и его режим не справятся с восстанием.
Пылающий Юг
Скажу другое: объективная ситуация в регионе и внешние факторы завели его за черту качественной дестабилизации. Он весь пылает или тлеет. Индия и Пакистан, Афганистан, ядернизирующийся Иран, корчащийся в судорогах Ирак, Сирия, Ливан, окруженный Израиль, деградирующие Египет и Тунис и разваливающаяся Ливия. Поэтому влезать, как предлагают, в регион на стороне ли Асада, на стороне ли Ирана, на стороне ли Запада или против него, снова начать играть в афганские игры — преступно и глупо. И слушать кого-то тоже глупо.
Хотя очень далеко отодвинуться не удастся: география не позволяет. Мы и наши ближайшие соседи сами уязвимы. Поэтому придется десятилетиями маневрировать, ограничивать ущерб, сдерживать угрозой применения силы, иногда активно обороняться.
И последнее. Экономическую стратегию страны, ее корпораций и людей придется строить, исходя из пришедшей реальности — вероятности десятилетий войн и конфликтов в огромном регионе к югу от российской границы. Эта реальность будет влиять не только на цены на нефть или на перспективы трубопроводов, но и на общую мировую экономическую конъюнктуру, содействуя сдвигам в структуре мирового спроса на многие товары и услуги. Самое простое для прогноза: съеживание в регионе рынков недвижимости, многомиллионное перераспределение туристических потоков, мощное усиление миграционного и религиозно-террористического давления с юга.
Ясно одно: качественная дестабилизация большого Ближнего Востока потребует структурных изменений не только в политике, но и в экономическом поведении.
Автор: Сергей Караганов— председатель президиума Совета по внешней и оборонной политике
Ведомости
