Широкой публике вряд ли нужно представлять писателя Чингиза Гусейнова. Его романы "Магомед, Мамед, Мамиш", "Фатальный Фатали", "Не дать воде пролиться из опрокинутого кувшина" и другие давно уже стали неотъемлемой частью мировой литературы. Почти каждая новая книга писателя вызывала бурные споры и самые противоречивые оценки - от восторженных до откровенно злобных. Но тем и интересна фигура Гусейнова, что независимо от того, какое время стояло на дворе, он всегда был нонконформистом, говорил и писал то, что думал, меньше всего при этом, заботясь (думая) о том, понравится это кому-то или нет.
Сейчас Чингиз Гасанович гостит в Израиле, и любезно согласился дать интервью "Вестнику Кавказа". Признаюсь, я думал говорить с ним о литературе, но разговор сам собой перекинулся на его отношение к религии, к карабахскому конфликту и многому другому. И, разумеется, мы не могли пройти мимо того шума, который сейчас поднялся в Азербайджане вокруг повести Акрама Айлисли "Каменные сны".
- Прежде, чем перейти к вопросу о том, как вы воспринимаете скандал вокруг повести "Каменные сны" Акрама Айлисли, я не могу не задать вопрос о вашем видении армяно-азербайджанского конфликта:
- У меня есть большой роман "Доктор N", в котором, в принципе, описывается в числе прочего и предыстория этого конфликта, действие происходит и в Азербайджане, и в России, и в Турции:
- Да, конечно, я помню, роман о Наримане Нариманове.
- Нет. Если бы я хотел написать лишь о Нариманове, я бы назвал "Доктор Нариманов". В романе два N - Мамед-Эмин Расул-заде и Нариман Нариманов. Оба они как бы символизируют два пути развития Азербайджана: советский, который в итоге привел к краху, и путь национальной независимости, который тогда не был реализован. В обоих путях изначально было очень много положительных моментов, и ни один их них нельзя абсолютно отрицать. Интрига заключается в том, что два этих человека были друзьями, вместе начинали, будучи, в сущности, в одном движении, с ними был, кстати, Коба, Сталин. Мамед-Эмин Расул-заде дважды спасал ему жизнь. Один раз прятал в мечети своего отца-муллы. Затем Сталин спас Расул-заде от расстрела земляками, привезя в Москву. Так же, кстати, был спасен Нариманов от расправы своими же - Лениным. Таким образом, оба они - Нариманов и Расул-заде - года два жили в Москве. Нет никаких фактов и документов о том, встречались ли они в Москве. Но они не могли не встречаться, так как ходили, по сути дела, по одним и тем же местам, ели в одной и той же столовой. А встречаясь, не могли не разговаривать. Вот эти встречи и разговоры я и описываю в романе. Там у меня есть фраза о том, что каждый помнит, как резали их, и никто не хочет помнить о том, как резали они сами. Я думаю, она необычайно точно характеризует и прошлое, и настоящее армяно-азербайджанского конфликта. Если вы прочтете, что азербайджанцы пишут на интернет-форумах об армянах, ужаснетесь. Но если начнете читать, что армяне пишут об азербайджанцах, то ужаснетесь не меньше. Это просто выходит за рамки здравого смысла, какая-то античеловеческая, каннибалистская ненависть. Что касается физического насилия, то обе стороны действовали в этом конфликте утюгами. Разница в том, что у азербайджанцев это был просто утюг, а армяне сумели очень элегантно обернуть свой утюг в вату, отчего он не перестал быть утюгом. Но мировое сообщество, особенно в России, видело вату, а не утюг.
- Я понимаю: вы хотите сказать, что трудно понять, кто в этом конфликте является палачом, а кто жертвой, так как жертвы и палачи были по обе стороны. Но в любом случае кто-то в нем прав, а кто-то нет; кто-то несет ответственность за то, что положил начало кровопролитию, а кто-то оказался в роли отвечающей стороны:
- Чтобы избежать конфликта, надо было принимать территориальную ситуацию в стране такой, как она есть. Между тем, попытки изменить ее предпринимались еще при Хрущеве, но тот тогда прямо сказал, что передел территорий - путь к развалу всей страны!.. (хотя сам же и подарил Крым от имени РСФСР Украинской ССР). Так ведь в итоге и получилось: Карабахский конфликт привел к развалу СССР. И вот с этой точки зрения Азербайджан действительно не является инициатором конфликта. Азербайджанцы сидели себе спокойно и никого не трогали, а в автономной области "Нагорный Карабах" были созданы все условия для армян, для развития их национальной жизни и культуры. Абсолютно все! И началось подспудное выталкивание азербайджанцев, началось это в Армении, перекинулось на Нагорный Карабах. Изгонялись толпы разъяренных, лишившихся своих земель, а ведь эти люди были привязаны к своей земле, и без нее им некуда было деваться, что ж удивляться, что дело дошло до насилия, такое не могло не привести к кровопролитию. Эти события сделали лишь азербайджанцев в глазах мира виновными в кровопролитии. У нас не было опыта формулировать то, что происходит, выступали неубедительно, тогда как у армян к тому времени был уже накоплен богатейший опыт воспитания в духе национальной идеи и неприятия всего турецкого (в армянском языке мы "турки"). Прибавьте к этому фактор существования в мире мощной армянской диаспоры и то, что за Арменией стоит Россия. Поэтому Азербайджан и проигрывал в информационной войне.
- И что делать?
- А что делать? Договариваться? Но опыт показывает, что договориться на данном этапе невозможно, так как обе стороны на несколько поколений заражены духом ненависти друг к другу. Поэтому, на мой взгляд, выход в том, чтобы продолжать переговоры, пусть бесконечные, по поводу будущего Нагорного Карабаха. А там уже как рассудит история: Но есть одно "но": в качестве условия начала истинных, а не для галочки переговоров должно быть возвращение земель-заложников, то есть той захваченной армянами части Азербайджана, которая не имеет никакого отношения к Нагорному Карабаху. Но ведь Армения не готова даже на это, а Россия при этом ведет свою двусмысленную политику.
- Вот теперь давайте перейдем к скандалу вокруг Акрама Айлисли. Вы ведь прочли "Каменные сны"?
- Да, конечно. Должен заметить, что у меня ко всему происходящему сложное отношение хотя бы потому, что Айлисли был моим студентом в Литературном институте, и я хорошо знаю его лично, десятки лет дружен с ним. Он, безусловно, знал, на что идет, назовите это эпатажем, провокацией или пиаром.
- Но что им при этом двигало?
- Понимаете: Во-первых, боль и внутренне убеждение в своей правоте. Жива у Айлисли оппозиционность к обществу, властям, но при этом он не отказывается, а принимает те блага, которыми щедро одаривался теми же властями. Не лишен он и высоко развитого в нем, как почти у всех истинных писателей, чувства, что он самый-самый, единственный крупный писатель в Азербайджане. Все остальные - это так себе. После долгого молчания Айлисли издал два года назад книгу тиражом в 50 экземпляров и один из них прислал мне. Книга называлась "Грандиозная пробка", роман из трех произведений: "Йемен", "Каменные сны", а третья вещь "Грандиозная пробка". Первые два не произвели на меня особого впечатления, а вот последнее, "Грандиозная пробка", касающаяся внутренних проблем республики вне карабахского конфликта, была очень талантливой. "Каменные сны" в той книге были написаны в документальной манере, там даже приводились личное официальное письмо его Гейдару Алиеву по поводу сохранения исторических памятников.
В свой последний приезд в Москву Айлисли предложил в журнал "Дружба народов" произведение и, насколько я понял, речь шла о "Грандиозной пробке". Признаюсь, я в душе засомневался, что редакция журнала решится на публикацию столь острого произведения. К тому же в 11-м номере "ДН" на обложке был заявлен именно анонс "Грандиозной пробки". И вдруг в 12-м появились "Каменные сны". Видимо, вопрос, что печатать, решался в последний момент, и редакция в итоге выбрала "Каменные сны". Но произведение в новом варианте очищено от документализма, это уже некое художественное обобщение. Разумеется, после начавшегося вокруг Айлисли шума я не мог не встать на его защиту, как во имя его спасения, так и потому, что это - талантливо написанная художественная вещь, ярко-эмоциональная по силе воздействия. Очень образная. И я написал, что художник имеет право на свое видение, что произведение ни в коем случае нельзя воспринимать как историческое сочинение или хронику карабахских событий, потому что с этой точки зрения в книге множество передергиваний; это и не этнографическое исследование, так как в последнем случае автору следовало бы более всесторонне и объективно осветить феномен "еразов" - азербайджанцев, изгнанных из Армении, и т.д. Не желая того, он повернул общество к судьбе еразов, о которых у нас умалчивают, кстати, во вред себе, ведь именно это явление надо показывать и изучать, чтобы понять суть конфликта.
- А меня поразило в этой книге ее односторонность. Я хорошо помню события тех лет. Я помню, как азербайджанцы, рискуя жизнью, вставали на защиту армян - и это был далеко не единичный случай, как это описывает Айлисли. Я хорошо помню 13 января, когда поджигали армянскую церковь в Баку, и какая-то женщина-азербайджанка пыталась остановить поджигателей и кричала: "Что вы делаете?! Бог у всех один! Он нас за вас накажет!". Но ничего этого в книге нет!
- Если бы Айлисли сумел показать и показал бы все, о чем вы сейчас говорите, к примеру, во фразе "Если бы зажгли всего по одной свече каждому насильственно убиенному армянину, сияние этих свеч было бы ярче света луны", - добавил бы, во имя объективности, и убиенных азербайджанцев, то и никакого шума вокруг книги не было.
- А вы думаете, он хотел именно шума?
- Во всяком случае так получилось. Но я встаю на его защиту, потому что в любом случае писателю нельзя затыкать рот. Идеальный вариант был бы, если бы Акрам Айлисли работал в тандеме: он пишет "азербайджанское покаяние", а какой-нибудь значительный армянский писатель пишет "армянское покаяние". И вот два таких романа и в самом деле могли пойти на пользу обеим народам; я даже не исключаю, что оба писателя были бы выдвинуты на Нобелевскую премию за такое мужество, даже независимо от художественных достоинств их произведений.
- Но ведь с армянской стороны покаяния не последовало:
- И не последует.
- Почему?
- Уровень национальной нетерпимости в Армении намного выше, чем в Азербайджане. Армянский национализм сталкивается с бакинской терпимостью. Все более-менее нормально, здравомыслящие армяне живут сегодня за пределами своей республики. Вот они время от времени могут призывать к примирению, ничего своими призывами не решая. Но жить в современной Армении и написать проазербайджанскую вещь, подобную "Каменным снам", к тому же в центр сюжета положив зверства армян в Ходжалы, просто немыслимо, равносильно смертному приговору. Но, повторю, я защищаю Айлисли как писателя, его право писать, что и как он думает, оставляя при этом право каждому высказать своё мнение.
Я вижу как бы три пути развития ситуации. В первом Акрам Айлисли вынужден получить политическое убежище. Тогда мы, условно говоря, становимся свидетелями новых вариантов салманрушдизма или орханпамукизм. Такой вариант будет означать проигрыш всей азербайджанской литературы, в которой, по представлениям мировых СМИ, останется лишь один истинный писатель - Акрам Айлисли (Низами все же воспринимается в ареале многонациональной персидской литературы). Второй вариант - если, не дай Бог, будет совершена физическая расправа над писателем. В этом случае мир начнет утверждать, что вся повесть - правда, и мы будем отброшены на столетие назад, и нам снова придется начать убеждать мир, что мы не - дикари. Но ведь есть и третий путь: продолжающаяся, но цивилизованно, в русле плюрализма полемика, вызванная повестью, приводит к убеждению, что способность к покаянию - есть выигрыш и людей и для народа.
- В чем вам видятся причины арабо-израильского конфликта, и каковы, на ваш взгляд, пути его решения?
- Вопрос на большое исследование, отвечу коротко: причины - в нежелании арабского мира в целом считаться со справедливым и долгожданным историческим решением ООН о создании государства Израиль, и вытекающая из этого программа его уничтожения любой ценой, открыто заявляемая воинствующими представителями арабского мира (и мир молчит! не реагирует на это! не осуждает это чудовищное намерение!), уже десятки лет реализуемая на практике в форме войн, бомбёжек, атак, терактов. Какие могут быть переговоры с теми, которые ставят себе целью, открыто декларируя об этом, уничтожение государства Израиль, это и есть апокалипсис. Строить и созидать, что и делает государство Израиль, а не воевать и не рушить.
- Что побудило вас в последние годы обратиться к образу пророка Мухаммеда?
- Знаете, моя бабушка была глубоко верующей мусульманкой, истово молилась и старалась соблюдать все заповеди ислама. Имена всех моих братьев начинались с "Али" : Али-Акпер, Али-Икрам, а сам я был назван Али-Исламом, замененным под напором соседей на Чингиза. Я, с одной стороны, был с детства знаком с исламом, но с другой, как многие люди моего поколения, долго был далек от религии. Но несколько вещей, произошедших на рубеже 1980-1990-х меня лично оскорбили. Первый раз это было, когда Айтматов высказался так, что поставил христианство выше ислама, во второй - когда начался армяно-азербайджанский конфликт, раздались голоса, что "варвары-мусульмане" уничтожают "прогрессивных христиан". И вот тогда-то и решил обратиться к образу Мухаммеда. Начал писать - и остановился. Остановился для того, чтобы расставить суры Корана не в том порядке, в каком они стоят в каноническом Коране, а хронологически, как ниспосылались Богом. Сделал это для того, чтобы выяснить, как феномен пророчества развивался во времени. Я при этом естественно, не менял текст, но в итоге получилась... совсем другая книга! Совершенно другая концепция.
- В чем именно?
- Стало ясно, что основной смысл Корана заключается в том, что он послан для того, чтобы подтвердить, а не опровергнуть, не отменять истинность посланных ранее Священных писаний, Торы и Евангелия. То есть Коран не вступает в противоречие с книгами иудаизма и христианства. Более того: все эти книги ниспосланы Им, или адресованы всем, кто верует в Него Единого! Это - величайшая идея!
- Но в ней нет ничего нового, это общеизвестно!
- Отнюдь. Многие современные исламские богословы считают, что Коран именно отменяет другие Священные писания, является единственно истинным, так как последний, окончательный, а те книги, которыми пользуются евреи и христиане, являются сфальсифицированными. Между тем, когда Коран называется "последней священной книгой", то речь о последней по времени. Кто знает - может быть, Он пошлет нам еще в будущем нового пророка и даст через него новую книгу?! Но на этом все только начинается.
Далее возникает чрезвычайно важный вопрос, от ответа на который зависят и все последующие ответы: "Чей язык можно считать языком Корана?". Из текста ясно следует, что Коран дан на языке Аллаха, но это не означает, что речь идет об арабском языке. Бог лишь выбрал в качестве пророка араба, а пророк отличается от обычных людей тем, что он может слышать и распознавать "знаки Бога". Мухаммед таким образом выступает в качестве своеобразного переводчика "языка Аллаха", "знаков Бога" на понятный ему и его соплеменникам арабский язык. И вот такой взгляд многое меняет. Коран, к примеру, называет всех верующих в Единого Бога мусульманами. Но это означает лишь то, что на арабском все верующие в Единого Бога называются мусульманами, а отнюдь не то, что все истинно верующие должны быть мусульманами - на других языках они могут называться иначе. Я назвал это "лингвистической ловушкой". Но это - только один из многих открывшихся мне в ходе изучения Корана моментов, особая тема для особого разговора.
- Чингиз Гасанович, простите за прямой вопрос: вы считаете себя мусульманином?
- Я считаю себя авраамистом. Мне очень дороги все три религии, основанные на вере в Единого Бога, открывшегося Аврааму, - и иудаизм, и христианство, и ислам, приемлю все три ветви этой великой веры, составляющие мировую цивилизацию, не отвергая, кстати, и буддизм. Отличие религий друг от друга исключительно ритуальное. Ритуалы возвели в суть, забыв, про всечеловеческую их общность, единое их этическое ядро.
- Исламские богословы наверняка подвергли вас остракизму за подобное издание Корана?
- Меня критиковали, но не по существу. Да и, по сути дела, особо придраться ко мне им было нечего. Повторю, я не изменил в Коране ни одного слова. Единственное, что я еще сделал, кроме того, что расставил суры в хронологическом порядке, так это нашел и вычленил в нем две суры, которые до того были скрыты: суру "Муса" ("Моисей") и "Иса" ("Иисус"). При этом я исходил из того, что если есть суры, названные именами героев Священного писания, например, "Ибрагим" или "Нух-Ной", то как же там не может быть сур, посвященных двум центральным сюжетам, Мусе и Исе?! И уже много лет спустя я прочитал у одного арабского средневекового философа о том, что в первоначальном варианте Корана были суры "Муса" и "Иса". То есть, действуя по наитию, я был совершенно прав. Проблема, таким образом, заключается в том, что в современном исламском и, прежде всего, в арабском мире налицо сильное искажение идей Корана, даже их фальсификация в угоду политическим и другим по большому счету второстепенным интересам. Но в своем, так сказать, чистом виде ислам, если он основан на непредвзятой интерпретации Корана, вытекает из него, - однозначно гуманистическая религия, несущая миру все те же общечеловеческие ценности. Надо осуждать то, что порой делают мусульмане от имени ислама, искажая Коран, но нельзя осуждать ислам как религию, что в последнее время достаточно часто встречается.
Кроме того, следует отличать Мухаммеда-пророка, через которого был дан Коран, от Мухаммеда-человека, высказывающего свои идеи и свое видение мира в хадисах. К сожалению, во времена халифа Омара их приравняли, хадисы возвели чуть ли не в ранг Корана, и это была величайшая ошибка. В результате шариат как система исламского права построен в малой степени на основе Корана и в большей - на основе высказываний и деяний Мухаммеда-человека: его пророчество в том, что Бог велел ему лишь повторять Его, что "нет принуждения в вере", что религии единобожия "должны состязаться друг с другом в совершении добрых дел"... то есть все то, что вошло в текст Корана. А что за пределами Корана - уже не ислам. В этом его суть: он послан всем, кто верует в единого Бога.
