Лондон вновь грозит Брюсселю выходом из Евросоюза. В конце января премьер-министр Великобритании Дэвид Кэмерон пообещал, что в его стране обязательно состоится референдум, на котором британцы смогут решить, хотят они оставаться в ЕС или нет. Правда, такое голосование пройдет только в 2017 году, и только в том случае, если консерваторы одержат победу на следующих выборах.
Кроме того, до сих пор непонятно, что именно будет вынесено на голосование: простой выбор между "да" или "нет", или же какие-то более сложные варианты отношений между "туманным Альбионом" и Брюсселем. О том, почему подобного рода референдумы необходимо провести во всех европейских странах, в интервью "Росбалту" рассказал директор исследовательских программ расположенного в Париже Института демократии и сотрудничества, известный британский евроскептик Джон Локленд.
— Почему референдум о выходе Великобритании из ЕС опять оказался на повестке дня? Является ли это попыткой премьер-министра Дэвида Кэмерона поднять рейтинги его родной Консервативной партии? Или же существует реальная необходимость пересмотреть отношения между Лондоном и Брюсселем?
— И то, и другое. Безусловно, за этим заявлением стоит электоральный расчет. Главная угроза для партии Кэмерона исходит от партии Независимости Соединенного королевства, которую поддерживают люди с ультра-правыми взглядами. Эти люди обычно голосовали за Консервативную партию и они могут вернуться к ней, если Кэмерон займет жесткую позицию в отношении Европы.
Так что это попытка разыграть европейскую карту необходима для победы в борьбе за избирателей Партии независимости. Но одновременно сегодня очевидно, что Великобритании просто необходимо пересмотреть свои отношения с ЕС. Более того, я считаю, что всем странам ЕС надо это сделать. Отношения между Брюсселем и странами-членами должны быть более децентрализованными.
Великобритания – единственная страна Евросоюза, которая в течение многих лет обращает на это внимание и призывает к переменам. Для британцев, как и для всех остальных европейцев, ЕС – это централизованный организм, далекий от их повседневной жизни и порой даже от демократии.
Различные британские правительства пытались преподносить ЕС своим гражданам как организм, созданный исключительно для свободной торговли и сотрудничества между правительствами, хотя, на самом деле, изначально (особенно с того момента, как был принят Маастрихтский договор), ЕС был чрезмерно централизованной и унифицированной структурой.
Расхожее правительственное заявление о том, что ЕС — это только торговля, это, простите выдумка, и всегда было выдумкой. А выдумка, как известно, это вежливый синоним слова "ложь". Так что в отношения с ЕС нужно добавить немного реальности, потому что в них слишком много вымысла. Продолжать жить, как будто членство в ЕС не имеет никаких политических последствий – невозможно.
— Какие варианты есть у Великобритании? Норвежский вариант, когда страна не может влиять на принятие решений, но обязана их все исполнять, вряд ли ее устроит. Швейцарский вариант, когда страна может влиять и не обязана все исполнять, Лондону, скорее всего, реализовать никто не даст, потому что в Брюсселе жалеют о том, что вообще создали такой прецедент… Каково поле для маневрирования?
— Я не вижу причин, почему у Великобритании не может быть швейцарского варианта или вообще любого другого варианта, который она предпочитает. Однако, конечно, чтобы получить его, Лондону нужно будет сначала выйти из ЕС.
Я лично выступаю за то, чтобы Великобритания вышла из ЕС, а потом начала новые переговоры по поводу своего статуса на основе двусторонних переговоров, как это сделала Швейцария.
Что касается переговоров между Лондоном и Брюсселем, то я боюсь, они мало что принесут. Пока Великобритания находится в составе ЕС, у других стран-членов нет никаких причин для того, чтобы вернуть ей часть полномочий, которые перешли к Брюсселю. Или они будут возвращены всем, или никому.
Великобритания и так предпочла сохранить свою валюту и не присоединяться к еврозоне, и бессмысленно просить еще изменений в других областях тоже. Особенно если эти исключения будут сделаны только для Великобритании.
Так что я очень скептически отношусь к перспективам переговоров и, если честно, я даже не думаю, что Кэмерон хочет добиться какого-то прорыва таким путем. Я думаю, что он ищет "косметической сделки", которую он затем сможет продать британцам в качестве варианта "да" — сохранения отношений с ЕС в немного измененном виде. Небольшие, косметические изменения будут преподнесены им в качестве радикальных перемен.
— Почему референдум запланирован на 2017 год? Зачем так долго ждать?
— Потому что Кэмерон заявляет, что он хочет изменить структуру отношений на фоне новых договоров, которые планируется подписывать в ЕС. Переговоры займут как минимум пару лет, а затем ему нужно будет переизбраться для того, чтобы реализовать договоренности. Поэтому на все это уйдет столько времени.
Конечно, есть и политический момент, который заключается в том, что обещание, данное настолько заблаговременно, по сути, ничего не стоит. Хочу напомнить, что в 2007 году Кэмерон обещал референдум по поводу Лиссабонского договора, но этого так и не случилось.
— Насколько реально изменить отношения с Брюсселем? Сможет ли Лондон сделать это, по вашему мнению?
— Данный сценарий по-прежнему остается гипотетическим, но он бы пошел на пользу и Великобритании, и всем остальным странам. Потому что всей Европе нужны радикальные изменения – то есть более децентрализованные отношения внутри ЕС.
Но, к сожалению, внутри органов ЕС нет разумных людей, которые могли бы предложить разумные решения, устраивающие все стороны. Приходится иметь дело с очень влиятельной структурой, с системой укоренившихся привилегий и властных отношений в Брюсселе.
Люди, как вы понимаете, сами с властью не расстаются, поэтому европейские чиновники не заинтересованы в снижении влияния ЕС. Так что изначальные установки на то, что с чиновниками ЕС можно сесть за стол и договориться – нереальны.
О том, насколько ЕС "гибок", было видно во время переговоров по урезанию бюджета Евросоюза, который кое-как удалось сократить. Эту коррумпированную систему очень сложно изменить, из нее можно только выйти. С ней нельзя идти ни на какие компромиссы, ее можно только отвергать и отвергать самым радикальным образом. Только тогда можно добиться от нее каких-то реальных перемен.
Если бы Великобритании удалось выторговать для себя более выгодные условия, возможно, что это подтолкнуло бы и остальные страны. Но, повторяю, я очень скептически отношусь к возможностям такого сценария, он остается для меня исключительно гипотетическим. Скорее всего, все останется таким, как есть, и будет существовать в таком виде до тех пор, пока Евросоюз попросту не рухнет.
