Самая быстрорастущая экономика в мире - это не Китай ("The Atlantic ", США)

Монголия входит в новую группу стран, которые подобно государствам Ближнего Востока, разбогатевшим, продавая нефть Западу, подняли свои экономики благодаря нуждающемуся в ресурсах Китаю

Макс Фишер (Max Fisher)

Если вы сможете попасть в VIP-зал на втором этаже отделения Louis Vuitton в Улан-Баторе – он находится рядом с магазином Burberry (тем, который в комплексе Central Tower, а не тем, который в будущем отеле Shangri La), - Вам нальют бокал шампанского и покажут инкрустированное драгоценными камнями седло, изготовленное специально для этого магазина. Оно символизирует «слияние связанного с наследием путешествий бренда и монгольской традиции верховой езды», сообщает Louis Vuitton. Вам также покажут специальный контейнер для транспортировки икры через те самые монгольские степи, в которых вырос Чингис-хан.

Это новая Монголия, и она не во всем похожа на старую. Старый образ жизни никуда не исчез – хотя юрты-гэры, которые веками можно видеть в степи, теперь часто бывают украшены спутниковыми антеннами и панелями солнечных батарей, - и почему он должен был бы исчезнуть? Ни китайское, ни советское господство не изменили знаменитую монгольскую кочевую и индивидуалистическую культуру. Однако теперь, когда NPR называет монгольскую экономику самой быстрорастущей в мире, никто не уверен в том, что головокружительная трансформация Монголии пойдет в итоге ей на пользу.

Взлет Монголии имеет отношение не только к самой Монголии. Эта страна в целом - второстепенный глобальный игрок и ее судьба связана с судьбами двух ее могущественных соседей – Китая на юге и России на севере. Она поднимается и падает с ними вместе. Монголия 70 лет находилась за «железным занавесом» в катастрофическом положении. Она была недоразвитой диктатурой. Теперь, став демократической и рыночной страной, она сумела присоединиться к восхождению Китая – но вынуждена разделять с Китаем и его риски.

Монголия богата природными ресурсами: медью, золотом, ураном и – что, вероятно, важнее всего – углем. При этом граждан, между которыми можно было бы распределять эти доходы, у нее сравнительно мало. Хотя ее территория более чем в три с половиной раза превышает территорию Калифорнии, живут на ней всего 2,7 миллиона человека – меньше, чем в городском центре Фучжоу, 30-го по величине города Китая.

Благодаря растущей потребности Китая именно в тех минералах, которые в изобилии имеются у его северного соседа, Монголия присоединилась к небольшой группе некогда бедных азиатских стран, обогащающихся, торгуя с Пекином. Казахстан, который, конечно, никогда не был страной из «Бората», но, тем не менее, был далеко не Веной, сумел, снабжая Китай энергоресурсами, обеспечить себя средствами на модернизацию в национальном масштабе и на строительство новой сияющей стеклянной столицы.

Такие страны, как Киргизия и Узбекистан, строят свои экономики с опорой на китайский рынок импорта. Трудно в связи с этим не вспомнить государства Персидского залива, которые продали Западу достаточно нефти, чтобы всего за 50 лет превратить себя из полукочевых и неграмотных сообществ, в страны настолько богатые, что у них возникают проблемы с чрезмерным количеством Ferrari на улицах.

Проблема в том, что благосостояние Монголии неустойчиво. Если в китайской экономике случится неожиданный спад – что вполне возможно – монгольская экономика моментально рухнет. И даже если этого не произойдет, однажды – через 20 лет или через 50 - монгольские угольные шахты, безусловно, истощатся.

Сейчас множество монголов, отказавшихся от своего скотоводческого образа жизни, стекаются в стремительно растущую столицу. Однако они зависят от экономики минеральных ресурсов, и если новая жизнь их подведет, многие из них не смогут вернуться к старой. К тому же при такой высокой, как в Монголии, инфляции жесткая посадка может оказаться крайне болезненной.

Таким образом, если Монголия использует китайскую версию той же модели, которая обогатила ближневосточных экспортеров нефти, перед ней стоит та же проблема: как вложить деньги в более устойчивые отрасли, чтобы было на что опереться, когда уйдут покупатели или кончатся ресурсы. Нет ничего плохого в том, что монголы пользуются плодами своего нового успеха, однако если они будут тратить все свои деньги на украшенные драгоценностями седла, первый за столетия золотой век Монголии может оказаться недолгим.