Журналист Орхан Джемаль — о том, смогут ли соратники Уго Чавеса продолжить его дело.

«Чавеса я встретил в средине нулевых, он прилетел в Москву на переговоры по поводу закупок оружия, а потом согласился встретиться с российской творческой интеллигенцией. Встреча состоялась в аудиториях Института философии на Волхонке.

Глава Венесуэлы был со своей охраной. Колоритные, абсолютно криминального вида типажи, перебитые носы, из-под оливковой формы выглядывали «гангстерские» шелковые шарфы, бери любого, сними форму, надень гавайку — и готовый  персонаж для фильмов типа «Город Бога» или «Генералы песчаных карьеров». Охранники в ожидании босса никого не пускали в зал. Потом появился сам Чавес. В жизни он выглядел еще более «по-индейски», нежели на экране телевизора, и тоже напоминал какого-то киношного персонажа. Он разогнал свою охрану и лично распахнул двери для толпящейся у дверей интеллигенции.

Он говорил два с лишним часа без остановки, цитировал Маркса и Библию, читал стихи, свои и чужие, его голос то гремел, то снижался до полушепота и дрожал от волнения. Это была не речь государственного деятеля, а проповедь.

Он говорил про венесуэльских малолетних матерей-одиночек, что надо сделать, чтобы эти девочки могли учиться, и что надо придумать для них какую-то посильную работу. Эту чушь он произносил так, что у людей стояли слезы в глазах от сострадания к неведомым крестьянкам, живущим в индейских деревнях на другом конце земного шара.

Разумеется, организаторы встречи расписали всё по секундам, был список тех, кто может задавать вопросы, которые тоже были согласованы и утверждены. Чавес играл по правилам минут 15, а потом прервал ведущую: «Дайте же задать вопрос тому старику». После этого чинное общение превратилось в хаос, а под конец лидер Венесуэлы, отмахнувшись от охраны, как от назойливых мух, спустился в зал, подойдя к каждому желавшему пообщаться, пожал всем руки, товарищески похлопал большинство собеседников по плечу.

После этой встречи я впервые подумал, что Чавес не левый и не правый, не марксист, не чегеварист, не каддафист, он просто Чавес. И Венесуэла со всеми своими полезными ископаемыми и геополитическими проблемами держится на магии его личности. Целая страна попала под обаяние этого индейца, подобно аудитории в Институте философии.  

Затем этот комок беззаботной энергии удалился, крайне довольный встречей, оставив интеллигенцию совершенно очарованной. Все пребывали в состоянии типа «я Ленина видел». Справедливости ради надо отметить, что Чавес позволил всем не только посмотреть на себя, но и потрогать. Будучи индейцем, он знал, как налаживать отношения с племенами, и справедливо полагал, что нет существенной разницы между русскими профессорами философии и дикарями, живущими в пойме Ориноко.

Первый поход Чавеса во власть был попыткой классического латиноамериканского офицерского мятежа. Путч длился полдня, а затем подполковник сил быстрого реагирования Уго Чавес сдался властям, чтобы не допустить дальнейшего кровопролития. Он отсидел да года, освободился по амнистии и еще через четыре года просто победил на выборах.

Его было очень просто любить, особенно поначалу. Вот он наступил на хвост гидре американского империализма, смачно харкнув на их чертову доктрину Монро. Вот он вышвырнул пинком под зад всех венесуэльских олигархов, отнял по беспределу их деньги и пустил на медицину и образование... 

Критики что-то бормотали про принятые международные нормы, принципы демократии, права человека. Это было смешно. Чавес был живым воплощением народной души, и на любую критику хотелось, расхохотавшись, гаркнуть: «Господа любители принципов и правил, этого хочет народ, и другого народа у Чавеса для вас нет!».

Чавес не стал договариваться с крупным бизнесом про социальную ответственность. Он просто отнял у всех, а не у одного для острастки прочих. Отнятое пошло в первую очередь на бесплатную медицину и образование, в то время как у нас триумфально шествовала коммерческая страховая модель. Чавес не стал изобретать всевозможные нацпроекты типа «Доступное жилье» и морочить голову венесуэльцам ипотекой, но цементные заводы вышли из-под контроля иностранных компаний и стали госсектором, потому что «пока вы тут наживаетесь, простым людям жить негде». В то время как РАО «ЕЭС» преобразовывалось в конгломерат частных лавочек, в Венесуэле проходила национализация энергетического сектора. Когда у нас пеклись об иностранных инвестициях, Чавес вышвыривал из страны американские ExxonMobil и ConocoFillips.

Сейчас, после его смерти, все занялись прогнозами, кто будет после и что будет. Я не верю, что соратники подхватят знамя боливарианской революции из ослабевших рук и понесут дальше той же дорогой. Чтобы это сделать, надо быть не просто левым социалистом, надо быть Чавесом — поэтом, художником, спецназовцем, революционером и Робин Гудом, ну и народной душой, разумеется. Причем работает только полный комплект качеств».


Отдел информации Azglobus.net